👁 3 Просмотров

Перевод:

Однажды вечером Лилы не было дома, когда Фаррел пришел домой с работы в книжном магазине. Она оставила записку по столе, что если хочешь, поешь рыбу тунец. Записка означала, что она пошла к Бронкси, чтобы пообедать с ее матерью, и вероятно провести ночь там. Ещё и салат в холодильнике надо наконец съесть пока он не испортился.
Фаррель съел рыбу и отдал салат Гранволду. Гранволд был недоразвитым росским волкодавом цвета кислого молока. Он был похож на козу, и не имел никаких внешних интересов кроме как к ботинок. Фаррель заботился о нем по посьбе дочки, которая ухала далеко в Европу на всё лето. Она посылает Гранволду запись своего голоса на магнитную ленту каждую неделю.
Фаррель пошел в кино с другом, а затем в Уэст-Энд выпить пивко. Затем он шел домой один под полной луной, которая была красно-желтой. Он повторно подогрел утренний кофе, включил новости, просмотрел “Новости за неделю в обзоре” на канале Сандей Таймс, и наконец притащил Гранволда на крышу на ночь как обычно. Собака была приучена спать в одной кровати с его любимой подружкой, и это не обсуждалось. Гранволд мычал и царапался и бодался, но Фаррель выставил его среди вырисовывающихся дымоходов и вентиляторов и хлопнул дверью. Затем Фаррель спустился к себе и лег спать.
Он спал очень ужасно. Гранволд, казалось, ушел aj — возможно это была тишина, которая пробудила его. Безотносительно причины он никогда действительно возвратился, чтобы спать.
Он лежал на своей спине, наблюдая за стулом с его одеждой, когда волк вошел через открытое окно. Он приземлился в середине комнаты и стоял там на мгновение, дыша быстро. Была кровь на зубах волка и на языке, и кровь на ее груди.
Фаррель, истинный подарок которого был для принятия, особенно утром, соглашался с идеей, что здесь был волк в его спальне и лежил всё еще, закрывая его глаза, поскольку мрачная голова с черными губами приближалась к нему. Так как он работал раньше в зоопарке, он был в состоянии признать животное как центральноевропейскую подразновидность: меньший и более легко-очищенный от костей чем в северном разнообразии волка древесины, испытывая недостаток в гуще, гриве в плечах и имея более резкий нос и уши. Его собственный педантизм всегда восхищал его, даже в самые худшие моменты.

Тупые когти, нажимающие на линолеум, тогда тихий на коврике броска у кровати. Кое-что нагревает и медленный расплесканный вниз на его плече, но он никогда не двигался. Дикий запах волка был по нему, и это действительно пугало его наконец — чтобы быть в той же самой комнате с тем запахом и печатными изданиями Miro на стенах. Тогда он чувствовал солнечный свет на своих веках, и одновременно он услышал стон волка мягко и глубоко. Звук не был повторен, но дыхание на его лице было внезапно сладким и дымным, dizzyingly знакомый после другого. Он открыл свои глаза и видел Lila. Она сидела голая на краю кровати, улыбки, с ее волосами вниз.
“Привет, ребенок,” сказала она. “Отодвиньтесь, ребенок. Я пришел домой.”
Подарок Фарреля был для принятия. Он совершенно желал полагать, что он мечтал волк; верить истории Лилы вареных куриных и горьких аргументов и бессонницы на Авеню Tremont; и забыть, что ее первая нежность должна была укусить его в плечо, достаточно трудно так, чтобы кровь, покрывающаяся коркой там, как, он встал и сделал завтрак, могло бы очень хорошо быть его собственным. Но он оставил восстановление кофе и подошел к крыше, чтобы получить Гранволд. Он посчитал собаку растянутой в роще телевизионных антенн, походя больше на козу что когда-либо, с его горлом оторванный. Фаррель фактически никогда не видел животное с его оторванным горлом.
Кофейник все еще хихикал, когда он возвратился в квартиру, которая казалась ему очень нечетный. У Вас могли быть или оборотни или Пирекс кофеварки с девятью чашками в мире, но не обоих, конечно. Он сказал Лиле, наблюдая ее лицо.

(Пока оценок нет)

Загрузка...